electronic, experimental, idm, ambient, shoegaze / Новосибирск
Слово Dyad было со мной давно. Я просто листал англо-русский словарь, и мне понравилось это слово, оно означает цифру два, дуализм. Это даже не английское слово, это латынь. Не могу сказать, что в этом был какой-то глубокий смысл, я вообще не очень люблю, когда эта тема начинает тиражироваться. Причем внешний вид слова мне нравился даже больше, чем его звучание. Я прекрасно понимал, что люди будут неправильно его произносить, но меня это не останавливало.
Когда играешь вживую один, то ограничений больше: ты не можешь одновременно играть на всех инструментах, которые есть в записи. Это технические ограничения. Были моменты, когда я делал исключительно электронные лайвы, в которых всё было записано заранее, а я просто запускал определенные комбинации, чтобы они собирались в треки. Потом появилось желание включить живые инструменты: я брал и гитару, и бас, добавлял вокал. Перепробовал очень много разных подходов. Сейчас хочется играть лайвы не в одиночку, поэтому мы выступаем в основном вместе с Мишей. А завтра я, возможно, опять что-то поменяю. Мне нравится вносить разнообразие в подход и инструментарий.
Музыкальным сопровождением к фильму «Берлин. Симфония большого города» в рамках фестиваля немецкого кино мне предложил заняться Гете-институт. Я, конечно же, загорелся этой идеей. Во-первых, это что-то новое, необычное — раньше я ничего подобного не делал. А во-вторых, мне самому очень близко кино и визуальное искусство вообще. В итоге получилось два выступления: одно в Новосибирске в «Победе», другое в Красноярске. Я очень долго сидел за синтезаторами, секвенсорами, придумывал, как подчеркнуть музыкой сюжетные повороты. Потом на репетициях мы просто придумывали, как некоторые вещи лучше переложить на живые инструменты, и правили нюансы аранжировки.
Когда в Новосибирске и Красноярске проходил локальный вариант фестиваля CTM, я был одним из кураторов и при этом я был еще и выступающим артистом. Очень сложно совмещать эти роли, изначально я думал, что вообще не стоит играть, но меня уговорили берлинские коллеги. Это проблема всей музыкальной индустрии, если вообще корректно так это здесь называть, — неразвитая инфраструктура, и то, что одному человеку приходится выполнять слишком много обязанностей.
"Очень необычно. Волны куропаток и глухарей".
Идея Dyad как сольного проекта пришла даже чуть раньше, чем идея группы FPRF, а глитчевые элементы с электронными ударными появились еще тогда, когда я играл тяжелую музыку. Я вообще люблю делать абсолютно разные вещи: мне нравится и рок-песни писать, и делать полностью электронные треки. Так что в первых работах проекта было много электроники, а позже появились гитары, барабаны и вокал. Какое-то время Dyad и FPRF были достаточно близки по звуку, но постепенно они разошлись: и в FPRF стало меньше электронного, и Dyad стал менее «живым».
Знакомство с электронной музыкой началось с IDM и каких-то джангловых вещей, эмбиента. Но тоже в контексте IDM, потому что эмбиентные треки были от чуваков вроде Ричарда Ди Джеймса. Это было в начале 2000-х годов, тогда информация была не так доступна, как сейчас. В интернете можно было найти еще далеко не все. У меня был друг, более прошаренный в подобной музыке, у него-то я и подслушал множество проектов, которые были не на поверхности.
Слово Dyad было со мной давно. Я просто листал англо-русский словарь, и мне понравилось это слово, оно означает цифру два, дуализм. Это даже не английское слово, это латынь. Не могу сказать, что в этом был какой-то глубокий смысл, я вообще не очень люблю, когда эта тема начинает тиражироваться. Причем внешний вид слова мне нравился даже больше, чем его звучание. Я прекрасно понимал, что люди будут неправильно его произносить, но меня это не останавливало.
Сначала я пытался сделать звук, похожий на музыку, которая мне тогда нравилась. Но сейчас включаю ранние записи и понимаю, что это вообще не похоже по звучанию на то, что я тогда слушал и то, что мне тогда нравилось.
После приглашения Red Bull Music Academy я почувствовал, что все делаю правильно, и нужно продолжать. Эта организация раз в год отбирает несколько десятков молодых музыкантов со всего мира и отвозит их в одну из культурных столиц. Там организуются пространства для лекций, студии, куда приглашают известных музыкантов, чтобы те делились своим опытом, проводятся концерты и вечеринки. На одном из их мероприятий в Новосибирске я заполнил анкетку, и через несколько месяцев меня пригласили в Канаду, в Торонто. Я от удивления даже не сразу понял, что произошло. И, конечно, был очень воодушевлен этим, потому что отбор у них очень серьезный: из нескольких тысяч человек со всего мира отбирают около пятидесяти. Правда тогда мне не дали визу, как и всем участникам от России, Казахстана и Украины, но ровно год спустя пришло второе приглашение — на этот раз в Барселону. Туда я уже поехал, выступил и познакомился с огромным количеством музыкантов. Имена некоторых из них я теперь регулярно вижу в лайнапах больших фестивалей, списках релизов лейблов вроде Brainfeeder и Ninja Tune или итогах года от Pitchfork, например.
Делить материал между FPRF и Dyad легко. Сейчас проблемы с идентичностью вообще нет: можно сказать, что формирование обоих проектов уже давно завершилось и слышно большое отличие в звуке. Основная разница, скорее, в подходе: в Dyad я делаю музыку один, а в FPRF мы делаем ее вместе, и я влияю в ней на результат настолько же, насколько и все остальные участники.
Когда играешь вживую один, то ограничений больше: ты не можешь одновременно играть на всех инструментах, которые есть в записи. Это технические ограничения. Были моменты, когда я делал исключительно электронные лайвы, в которых всё было записано заранее, а я просто запускал определенные комбинации, чтобы они собирались в треки. Потом появилось желание включить живые инструменты: я брал и гитару, и бас, добавлял вокал. Перепробовал очень много разных подходов. Сейчас хочется играть лайвы не в одиночку, поэтому мы выступаем в основном вместе с Мишей. А завтра я, возможно, опять что-то поменяю. Мне нравится вносить разнообразие в подход и инструментарий.
Расширение названия до Dyad and the Sleepers Club произошло достаточно закономерно, для этого было несколько поводов. Во-первых, это снова связано с подходом. Это по-прежнему проект, в основе которого лежат мои музыкальные идеи, но в нем я захотел использовать и идеи других музыкантов. Не обязательно из какого-то узкого круга, этот клуб, я надеюсь, будет расти и изменяться. Во-вторых, упоминания о Dyad стали всплывать то здесь, то там, но это была не моя музыка. Стали попадаться проекты с таким же названием, даже появился такой лейбл.
В тот же момент пришло название Sleepers Club для недавнего альбома, где я попросил Мишу в одном из треков записать партию гитары. Так что этот релиз стал плавным переходом к истории с DatSC.
С датами у меня большая проблема. Не помню абсолютно, когда были какие-то отправные точки и когда что происходило. Даже даты релизов легко могу перепутать.
На Floating Points Drown есть лейтмотив, он очень простой — просто трезвучие, которое повторяется. Где-то этот лейтмотив очевиден, где-то — запрятан, где-то — вообще еле слышен, но присутствует он почти во всех треках. Наверное, здесь можно говорить о какой-то музыкальной концепции, объединяющей этот альбом.
Звучание каждой композиции альбома Sleepers Club напоминает звуки насекомых, которые фигурируют в названиях треков и оформлении. Самый яркий пример — трек Цикада, там такие трескучие звуки, которые у меня ассоциируются с цикадами. Трек про кузнечика тоже звучит, именно как кузнечик, там даже темп и ритмика отличаются от других треков. Он тоже какой-то трескучий, но в тоже время более размеренный. Так что все названия на последнем релизе подобраны в соответствии с моим ощущением звучания инструментов, которые там используются.
Я очень люблю заниматься визуальным оформлением своей музыки. Делаю основной акцент на музыке, но оформление для меня тоже очень важно. Обычно я очень основательно к нему подхожу, и стараюсь выдерживать некие визуальные концепции. На последних двух обложках, например, видны птицы и насекомые: там я начал выстраивать определенную пищевую цепочку. Сложно сказать что будет дальше, но если посмотреть на эти обложки, становится понятно что музыка на них связана. Мне это очень интересно, хотя музыка сама по себе увлекает меня гораздо больше любых концепций.
Недавно у меня погиб жесткий диск, на котором было много старых треков. Хватило бы еще на пару полноценных альбомов точно. Конкретных планов на эту музыку у меня не было, но было бы круто, если бы она сохранилась просто для архива. Эти треки были созданы как раз после поездки в Барселону, в тот момент, когда я писал, писал, писал. Это было не графоманством, это было выплеском, хотелось сделать что-то действительно крутое. Но все время казалось, что это недостаточно круто. Материал складировался на жестком диске и постепенно переставал быть актуальным. В определенный момент я понял, что слишком много всего написано, но в итоге ничего не сказано. Теперь я стараюсь, чтобы вся записанная музыка увидела свет, не успев потерять актуальности.
Самая большая аудитория Dyad — это российская аудитория, при этом практически все продажи релизов — это продажи для Европы или Штатов. Тем не менее, в России музыку тоже покупают. Причем наверняка эти люди достаточно прошаренные, чтобы знать, как скачать ее бесплатно. То есть музыку они покупают не потому, что не знают, как ее скачать, а потому, что хотят поддержать музыкантов.
Музыкальным сопровождением к фильму «Берлин. Симфония большого города» в рамках фестиваля немецкого кино мне предложил заняться Гете-институт. Я, конечно же, загорелся этой идеей. Во-первых, это что-то новое, необычное — раньше я ничего подобного не делал. А во-вторых, мне самому очень близко кино и визуальное искусство вообще. В итоге получилось два выступления: одно в Новосибирске в «Победе», другое в Красноярске. Я очень долго сидел за синтезаторами, секвенсорами, придумывал, как подчеркнуть музыкой сюжетные повороты. Потом на репетициях мы просто придумывали, как некоторые вещи лучше переложить на живые инструменты, и правили нюансы аранжировки.
Я не могу пиарить сам себя. Могу написать знакомым о новом релизе нашего лейбла и попросить какую-нибудь помощь, рассказать о презентации этого релиза. Но на самого себя у меня сил не хватает, и я не такой человек, чтобы кричать о себе на каждом углу. Мне было бы намного проще, если бы за это взялся кто-то другой.
Когда в Новосибирске и Красноярске проходил локальный вариант фестиваля CTM, я был одним из кураторов и при этом я был еще и выступающим артистом. Очень сложно совмещать эти роли, изначально я думал, что вообще не стоит играть, но меня уговорили берлинские коллеги. Это проблема всей музыкальной индустрии, если вообще корректно так это здесь называть, — неразвитая инфраструктура, и то, что одному человеку приходится выполнять слишком много обязанностей.
Это не окончательное прощание с названием Dyad без Sleepers Club. Это не бросание проекта, а его преобразование. Я вполне допускаю, что захочу что-то издать под прежним именем, но сейчас накопился материал, который звучит по-другому, и хочется его доделать и представить уже под другим названием. Думаю, буду привлекать в уже сформировавшиеся вещи других музыкантов, которые будут дополнять мои идеи своими. На данный момент то, что я хотел высказать самостоятельно, я уже высказал, теперь хочется поработать с другими людьми.